Безголовый 8 декабря 10:10 Cообщение № 12297


	Безголовый 8 декабря 10:10 Cообщение № 12297 Безголовый сегодня был необычно задумчив. Весь день слонялся по замку и по двору, потом забрел в конюшню. Ворона почему-то была там. - Все еще сердишься? – спросил он. Кобыла не ответила. Грин погладил лоснящуюся черную шкуру. – Прости… Но я все равно не понимаю… Мы с тобой – простые путешественники. И нигде так надолго не задерживались. Почему ты не хочешь отсюда уйти? Кобыла не смотрела на него и стояла не шелохнувшись, но Хэдлесс знал, что она внимательно слушает. За триста лет он изучил нелегкий характер своей спутницы. Или думал, что изучил… Ведь вот же, стоит тут, уперлась, и уходить из замка не желает. Но и от него не убегает, как обычно, когда не хочет его слушать. Значит, сама понимает, что Грин прав? - Нет, с вами, с женщинами, невозможно разговаривать, - вздохнул он. –Вот и Морра такая же была. Чуть что – сразу замолчит, и неделями дуется. Что ухом зашевелила? Ревнуешь? Глупая ты лошадь… Она, небось, умерла давно. Или живет где-нибудь себе припеваючи. А про меня забыла. Еще тогда забыла… Может, уедем, а? Кобыла покачала головой. Грин осторожно провел рукой по лошадиной морде. - Только не надо плакать, Ворона. Ну хорошо, если тебе здесь нравится, я подожду. Тут, на самом деле, неплохо. Солнца маловато, конечно, но это же зима. Мы с тобой давно зимы не видели. С другой стороны, мне хватит и этого… Народ тут, опять же, забавный… Драконы эти смешные. Жаль, что Гавейн, поди, помер давно, а то б я его Серебряной скормил. Как раз принц чистокровный… Хотя, все равно, конечно, ублюдок он… Кобыла усмехнулась, Грин приободрился, присел на вьюк сена, потрепал стоящего рядом мерина. К другим лошадям, он это знал, Ворона ревновать не будет. Двеpь конюшни загpохотала от стpашного удаpа, Фаpмазон шаpахнулся, сбил с ног Воpону, та толкнула туловище Гpина Хэдлесса, голова упала с колен на пол... Что в конюшне на полу? Вот в это и упала. Не больно, но... Искать голову пришлось на ощупь. Пока не вмешалась Ворона и не подкатила голову к его ногам. Глаза забило опилом и соломой. Хозяйственные краснолюды поддерживали здесь порядок, но, конечно, конюшня есть конюшня. В итоге, кое-как вытряхнув из волос мусор и прочистив глаза, Грин понес голову в замок – отмывать. Какой-то краснолюд и проходившая мимо Двести Первая проводили его сочувствующим взглядом. Смешные они, думал Грин, отмывая голову. Все-таки, способ питания накладывает на каждого свой отпечаток. А как же… Пожрать-то все любят, и я - тоже не исключение. А вот насчет противоположного процесса… Нет, этого мне никогда не понять… Ну и слава неизвестно какому богу, что не понять… *** Фил сидел за столом, подперев рукой подбородок. Другая рука рассеянно чертила что-то на скатерти. Грин прошел мимо, присел на любимом месте у камина, аккуратно высушивая голову. - Грин, - внезапно позвал Фил. – Скажи, ты живой? - Ну… - Грин несколько опешил. - Субъективно – да. А что значит, живой? Питание – дыхание – размножение – выделение? Фил пожал плечами. - Первое и второе мне присуще, - задумчиво продолжал Грин. – Третье и четвертое – нет. Значит, полуживой! Или полумертвый? - Стоп, - Фил неожиданно заинтересовался. – А как у тебя получается питаться? И не выделять при этом? - Элементарно… - Грин сделал паузу и усмехнулся каким-то своим мыслям. – Фотосинтез. Хотя, надо признаться, в ваших краях я постоянно хожу голодный. Зима… Отвык я от зимы. А Ворона уходить не хочет. А я без нее не могу. И тоже не хочу… - Зима – это холодный и красивый мир. Но я никак не пойму – живой он, или нет. А ведь зима пройдет. Мир снова будет живым. И красивым… не всегда, конечно. Но я пока не знаю, хватит ли у меня умения увидеть эту красоту во всем. И в житейских проблемах – тоже. – Казалось, Фил уже забыл про Грина и серьезно разговаривал не то с самим собой, не то с каким-то неведомым собеседником. Грин чувствовал себя немного неловко, опасаясь шевельнуться и спугнуть Фила. - И надо ли отдать душу - чтобы уберечь красоту? – продолжал тот, словно бы убеждая кого-то, а не себя. - Есть в этом какая-то безнадежность... Неужели нельзя так, чтобы они стали чем-то единым: мертвая красота и некрасивая жизнь? Или они могут взять друг от друга только худшее? Не знаю… Но очень хочется верить, что нет. Грин поднял голову и почти со страхом смотрел, как Фил мучительно подыскивает нужные слова. Три свечи в высоком подсвечнике нервно трепетали, хотя Фил не шевелился, и сквозняков по залу, вроде бы, не гуляло. Грин сморгнул: казалось, язычки пламени тянутся к Филу, но тут же испуганно мигают, выгибаются в сторону – и снова наклоняются к нему. Фил тоже замолчал и тоже смотрел на пламя. - Знаешь, - сказал он вдруг, и на этот раз явно обращался к Грину. – Я рад, что я живу. Даже в таком нелепом виде, - он провел рукой по безволосой голове. Дата публикации: 2008-11-01 08:23:45 Просмотров: 4980 [ Назад ]

Ваше имя:

Ваш e-mail:

Запомнить

А. Сапковский

Я — как американский писатель Говард Лавкрафт, который писал обо всяких монстрах, чудовищах, ктулху и прочих… Страшные вещи писал, но сам был абсолютно математическим разумом, который ни хрена не верил ни в какую мистику.

Поиск

Корректура

О проекте

Интервью с Сапковским

Игра Ведьмак

Юмор

Комментарии