Leha 23 Дек 01 16:59 Cообщение № 15829 - Миры Анджея Сапковского


	Leha 23 Дек 01 16:59 Cообщение № 15829 Ночь. Леха поймала за рукав проходящего мимо Штайна. На ее просьбу он отреагировал соответствующим высказыванием, и Леха почувствовала гнев, совершенно несоразмерный серьезности происходящего. Что с ней творится, если она готова сорваться по мелочи? Удержалась, повторила просьбу вежливо, но настойчиво. Штайн пожал плечами и позвал подмогу. Бесчувственного Фила нести было легко, словно он ничего не весил, но так и бывает, когда человек в трансе, вот только в комнате у Фила не было даже кровати. Что, он с тех пор так и спит на полу? Леха хотела было создать кровать, но спохватилась, сейчас ей нельзя никакой магии, никакой. Краснолюды на очередную просьбу откликнулись очередным залпом двусмысленных шуточек, она послушно издавала смущенное хихиканье, изо всех сил сдерживаясь, ловя себя на диком желании топнуть ногой. Однако, кровать они принесли, сопроводив еще одной порцией того, что у краснолюдов считается юмором, и она снова держала лицо, пытаясь понять, почему так задевают ее эти слова, что за сила стремится вырваться наружу, сметая все, что сопротивляется, все, что мешает или кажется помехой, все подряд. Бригада ушла, продолжая высказываться, но уже в коридоре. Леха выкинула лишние мысли из головы и начала долгий, нудный процесс возвращения заблудившейся души, и было это скорее скучно, чем трудно, и прошел день, и вечер, а сейчас уже ночь, глубокая черная ночь декабря. Вот и все. Леха сняла компресс и коснулась лба спящего Фила. Все нормально. Теперь – все нормально. Фил вздохнул во сне, повернулся на бок, подгребая подушку под щеку. Спит. Теперь это просто сон. Лехе вдруг захотелось послать в филов сон какую-нибудь светлую мысль, яркую искорку. Нет, не стоит. И дело вовсе не в том, что как только он ее осознает, подарок отправится в Дит, поменяв автора, а в том, что сейчас ему ничего не надо. Совсем ничего. Просто спать. Леха отвернулась от спящего, бездумно уставилась в камин. Дрова прогорели, но тепла еще было достаточно, россыпь углей то подергивалась пеплом, то вспыхивала ярче, когда их касалось движение воздуха, любое, самое малое, даже такое, как ее дыхание. Россыпь огней. Напоминает город с высоты. Город. Какой город? Ясно, какой. Пусть. Мысли двигались отдельно от нее, как за прозрачной стеной, она могла только следить за ними. Смешно, да? Так что же все-таки с ней происходит? Может быть, там, за тонкой пленкой разума, тоже горсть углей? Всего лишь горсть углей и пепла, ничего больше. Они еще теплятся, эти угольки, но их все меньше, упрямых, они, конечно, погаснут. Скоро, совсем немного осталось. Помочь им? Леха протянула руку, взяла из камина уголек, покатала на ладони, он разгорелся, ярче, живее. Странно, должен бы обжечь. Чем он питается, этот огонь, ведь ничего уже нет? Ладонь сжалась, разжалась. Уголек рассыпался в черную труху. Вот и все. Когда-то она задавалась вопросом, как становятся злыми колдуньями. Вот так и становятся, видимо. Наверное, душа любой злой колдуньи – пепелище. Нет, на пепелище может что-то и вырасти, особенно после хорошего дождя, а вот если лелеять этот пепел, если беречь его, если жить им, в нем, строя вокруг себя стену, замок из пепла. Ой, не смешите меня. Замок из пепла. Угли в костре. Кррррасиво… А употребишь такую вот метафору, и на краешке сознания непременно мелькнет полосатый хвост и послышится язвительное «друг, Аркадий…». И он тысячу раз будет прав, банально же, до слез. Только слез не надо. Однажды она уже не стала злой колдуньей. И сейчас не станет. Ночь длинна. Черная ночь декабря. Кажется, что утра никогда не будет. В окно резко стукнуло раз, другой. Леха очнулась, отряхнула руки, подошла к окну. Птица. Большая птица. Сова. Не может быть, неужели Сова? Леха распахнула окно, забыв обо всем, протянула руку и замерла на полудвижении. Это не ее Сова, просто сова, и она не собирается поощрять человеческой фамильярности. Леха сделала шаг назад, но руки почему-то не опустила, и влетевшая сова уронила в ее ладонь что-то небольшое, угловатое, сделала круг по комнате, взметая пыль, накопившуюся на шкафах, почти коснулась крылом лехиной щеки, еще круг, зачем? Что-то упало со шкафа, сброшенное сквозняком, мягко спланировало к лехиным ногам. Сова вылетела в ночь. Все это длилось несколько мгновений, на протяжении которых Леха просто забыла, что нужно дышать. Теперь она вдохнула, судорожно втягивая воздух, вздрогнула, закрыла окно, облокотилась о подоконник сначала недоуменно, потом со смесью страха и изумления рассматривая предмет, зажатый в руке. Веточка орешника с тремя орехами. Не может быть. Не должно быть. Три орешка. Первое предупреждение. Или – последний шанс? Взгляд ее упал на конверт, слетевший со шкафа. Письмо. Надо же! Нагнулась, подняла, хотела положить на место, взгляд зацепился за имя адресата… Письмо-то ей, Лехе, что оно тут делает? То самое, долгожданное. Повертела конверт, нашла штемпель, ой… Все это время? Почему? Наверное, Фил хотел отдать ей письмо, а потом что-то отвлекло его, не может быть других причин, откуда тут другие причины. Сунула веточку и конверт в нагрудный карман. Не сейчас. Завтра. Я подумаю об этом завтра. Леха пожала плечами, неслышно подошла к постели. Спит. С ним будет все в порядке. Она больше не нужна. Леха задумчиво направилась к двери. На пороге возник кто-то, она автоматически посторонилась, не поднимая глаз, вышла в коридор, только тогда, по самой привычности своего действия, поняв, что это был Ведьмак, ну и хорошо, когда Фил проснется – рядом будет друг. Тишина. Ночь. Самая черная ночь года. Леха медленно брела никуда, когда Зов, неслышный, но от этого не менее отчетливый, ворвался в замедленное течение усталых мыслей, заставил ее чуть не бегом помчаться в библиотеку. Тяжелая дверь открылась с чуть большим трудом, чем обычно, Леха вошла и остолбенела. Библиотека… Нет, это уже не было библиотекой. Чем это было – неизвестно, дикая помесь взбесившейся оранжереи, неуместной в этих стенах магии, пришедшей в противоречие с веками созданным равновесием сил, слащавой садово-парковой архитектуры и несчастных книг, затерянных среди этой безумной фантазии фанатика-друида. Книги были в ужасе. Да и кто на их месте не пришел бы в ужас: плесень – это самое малое, что можно ожидать из череды неминуемых неприятностей. Леха и сама ужаснулась, представив себе, сколько сил потребуется, чтобы бережно просушить и проветрить все книги, восстановить каждую страницу, каждую рукопись, вернуть… Стоп, вернуть. Весь этот кошмар длится считанные мгновения. Может быть еще не поздно. Но кто автор? Понятно кто. «Лиана!!!!!» Лехин вопль тоже был беззвучным, но растительность рядом с ней съеживалась и никла. «Лиана, немедленно верни все на место!!!!!» Лиана пыталась объяснить, шелестела листьями, выращивала таблички, тянула Леху ветками в беседку (прах побери, какая еще беседка???), но Леха не слышала, оглушенная паникой книг и далеким, сдержанным пока, гулом древних заклинаний. Да, пусть у Лианы были причины, но если она не вернет все на место, здесь будет что-то невообразимое. А тут еще тьма, что так долго скручивалась внутри в тугую пружину, все отчаяннее рвется наружу, найдя себе достойное применение, желая рвать и крушить, сметать все, до основанья, а затем… Нет, не выпустить ее, не выпустить…. Что бы ни имела в виду Лиана, чем бы ни было это вызвано… «Лиана. Немедленно. Верни. Все. На. Место.» Мешал запах, запах воды, листьев и чуждой магии. Силы природы, если ей хочется парк - разобьем парк, только не здесь же, не внутри замка!!! Не в библиотеке же! Ветка, больно оцарапав лехину лодыжку, ушла в стену. Лиана обиделась. Но объяснить ей что бы то ни было сейчас, когда любой Лехин неосторожный жест мог убить, Леха не бралась. Хотелось бы верить, что Лиана послушается. Не накладывать же свое заклинание поверх чужого, и без того каша невообразимая. Но кое-что нужно сделать сразу. Успокоить замок. Дать Лиане время, возможность все исправить. Леха подошла к стене, прижалась к ней щекой, раскинула руки, постаравшись как можно большей поверхностью тела соприкоснуться с камнями замка, прислушалась, и решение пришло само, ворчливым голосом старого профессора: «А здесь мы должны сменить знак…» Отдавать надо лучшее. С той же силой, но с другим знаком. Все, что есть в ней, переплавить в любовь и отдать Каэр Морхену. Все, до донышка, не жалея, не оставляя ничего на потом. Все. Сюда придется вернуться. После. Просканировать последствия вмешательства Лианы, проверить, сильно ли повреждены книги, объясниться с самой Лианой, наконец. Но не сейчас, сейчас она пуста, в ней нет ничего. Ни хорошего, ни дурного, никакого. Долгая ночь… Самая долгая ночь года. Как она тут оказалась? Сидит на холме, в сугробе, сама похожая на сугроб, и смотрит в черное небо. Смотрит? Нет, как она может смотреть, если снег склеил ресницы, он уже не тает на лице, руках, ни холода, ни боли, ничего нет, только снег и тьма. Тьма? Нет, просто надо открыть глаза. Открыть, поднять такие тяжелые веки и увидеть, как полыхает небо, от края облаков до края леса, сейчас выйдет солнце. Ночь кончилась. Дата публикации: 2009-03-07 08:23:45 Просмотров: 5108 [ Назад ]

Ваше имя:

Ваш e-mail:

Запомнить

А. Сапковский

Я — как американский писатель Говард Лавкрафт, который писал обо всяких монстрах, чудовищах, ктулху и прочих… Страшные вещи писал, но сам был абсолютно математическим разумом, который ни хрена не верил ни в какую мистику.

Поиск

Корректура

О проекте

Интервью с Сапковским

Игра Ведьмак

Юмор

Комментарии