Шныра 16 Апреля 01 16:28 Cообщение № 14029 - Миры Анджея Сапковского


	Шныра 16 Апреля 01 16:28 Cообщение № 14029 'И, медленно пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна'... (с) АБ Вот когда оно пригодилось наконец – умение красться на мягких лапках по темным коридорам! Шныра легкой тенью прошмыгнула между зловеще клацнувших ржавых зубьев, внезапно выросших из коридорных стен. В принципе, могла бы и не шмыгать – зубья клацали вполне угрожающе, но их высота была рассчитана на взрослого человека. Ну, или, может, на рослого ребенка. Но уж точно не на Шныру, даже встань она на задние лапы. Поняв это, Шныра обнаглела. Гордо задрала хвост и потопала вперед уже без опаски. И немедленно едва не поплатилась за это. По правде сказать, эти шаги она должна была расслышать раньше, но странные коридоры незнакомого лабиринта скрадывали звуки и заставляли их звучать искаженным эхом. Так что, когда она только что не головой уткнулась в коленки вышедшего из-за угла монаха, она успела только коротко вякнуть и от неожиданности подняться на задние лапки. Ну все, - успела еще обреченно подумать она. – Пропала! К ее изумлению, плотный коренастый монах повел себя довольно странно. Он тоже сдавленно крякнул, шарахнулся назад, и, беспорядочно размахивая руками, в панике кинулся бежать. Шныра перевела дыхание. В воздухе отчетливо пахло знакомыми ароматами. Шныра наморщила носик – она никогда не любила запах перегара… * - Куды прешь, брат Ансельм? Но монах уже открывал заветную дверцу. Оттолкнул локтем брата Беренгара, терпеливо дожидавшегося очереди, пробежал в камеру и с размаху плюхнулся на кушетку. Леха, для которой посетители давно расстарались принести вполне комфортное зубоврачебное креслице – ну, что поделаешь, не нашлось на складе инквизиции ничего более подходящего – вопросительно глянула в выпученные глаза незваного визитера. - Все, - выдохнул он. Леха подняла бровь. Монах затряс головой. - Ну да, злоупотребил, во имя Его, ну так ведь кагор же! Кровь Истинная! Sangue Real! А тут такое! Леха всем своим видом изобразила пристальное внимание, и монах принялся рассказывать. - До зеленых чертиков! Вот чтоб мне лопнуть на этом самом месте! Тьфу ты, воистину, язык мой – враг мой! Mea culpa, mea maxima culpa! Леха подняла вторую бровь, и немедленно услышала душераздирающее и исполненное ужасающих подробностей описание зеленого чертика. Пристально посмотрела на монаха. Не врет. Явно не врет… Но тогда… Она серьезно кивнула, глядя в глаза несчастного. Тот просиял. - Ну конечно! Это мы завсегда пожалста! И сорок пять «Ave», и «Pater Noster». Что? Вот спасибо-то! И просветленный пьянчуга истово перекрестился. * На сей раз звучащие в отдалении голоса заставили ее насторожиться раньше. Шныра прижала уши, и подползла к двери караулки. - ‘От же святое семейство! Ну почему именно сейчас? Только-только карта пошла! А может, уговорим её покуда старой колодой играть, а? - Её? Уговорим? Ну-ну! Давай, брат Винсент, ты будешь уговаривать, а уж я, так и быть, в сторонке постою… - Кой Дух Святой надоумил Босса объявить месячник борьбы с азартными играми именно теперь? Ни одной колоды не найдешь! - Погоди-ка, брат Винс! А помнишь, у той, рыжей, вроде бы были при себе картишки. Ребята еще все удивлялись, чего они такие холодные на ощупь? Ну, а нам-то какая разница? Холодные – не горячие, пальчиков, небось, не обожгут… - Ага, - с сомнением отозвался брат Винсент. – Так они их тебе и дадут! Самим, небось, сгодится добро! - Да то-то и оно, что им не надо! Я видел, когда на вахту шел… Тьфу ты, уже и словечки у нее перенимать стал… В общем, когда на дежурство шел мимо камеры этой цыпы-прынцессы… Они там все больше байки травят, им карты ни к чему… Шныра едва успела спрятаться за угол, когда монахи торопливо ринулись вглубь коридора… * - Вот имя Отца и Сына, брат Винсент, окстись! Дай человеку спокойно в тишине чаю выпить… Ты это зачем палец? Да подумаешь – палец! Тут душа болит, понимаешь, ду-ша! Бессмертная! А ты мне под нос палец свой вонючий суешь! Леха торопливо допила чай и прожевала булочку. Кажется, подоспел очередной страждущий… Вот и он. И палец имеется. Окровавленный, правда… Брат Винсент сидел осторожно, а пострадавший палец, дабы не закапать кровью кушетку, держал на весу над полом. Пыточное ложе давно уже застелили мягким пледом, и теперь никто бы не догадался, что на нем еще недавно проливались потоки крови. Сейчас в камере, превратившейся в гибрид врачебного кабинета и исповедальни, никаких таких мрачных атрибутах не было и в помине. - Укусил он меня, представляешь? Зеленый такой… Леха приготовилась услышать новую историю про вездесущего зеленого чертика, но – ошиблась. - Я себе и думаю – а вот с вальта и пойду! А он меня за палец – цап! И до крови! Вот! Леха чуть наклонила голову вправо. - Ну да, валет и цапнул. Зеленый такой. И рыжий. В смысле, рыжий в зеленом… И главное, больно так… Да нет, не дьявольское наваждение… Кровь-то – вот она! Реальная! Да не в бинтах дело… Хотя, спасибо, конечно… Я вот о чем – это ведь теперь запросто можно и бешенство заработать… Или того похуже, СПИД какой… На сей раз Леха изобразила наклон головы влево. - Да нет… Не в том дело… Просто придется ведь теперь на уколы записываться… Представляешь, а? Сорок инъекций Благодати в м-м-м… афедрон! А я этих иголок с детства боюсь! Что? О детстве рассказать? * Шныра давно отчаялась разобраться в хитросплетениях лабиринта, и теперь брела, куда глаза глядят. Точнее, куда лапы несут, потому что – глаза б ее на это зеленоватое свечение сползающей со стен слизи не глядели! Лапы занесли ее вверх по лестнице. В башенку. Из дверного проема на неровный каменный пол падал поток света. Свет был не желтым, а самым настоящим дневным, хотя и несколько тускловатым. Вечер уже, наверное, - решила Шныра. И, жалея о давно потерянном колечке-невидимке, прокралась в башенку. Там обнаружились два монаха. Оба уже вполне преклонных лет, оба – седые и благообразные. Если что – от этих удеру запросто, - подумала Шныра и двумя бесшумными прыжками преодолела открытое пространство. Спряталась под столом, почти под ногами сидящего монаха. Второй стоял у окна, смотрел вниз и напевно комментировал увиденное: - А этот сэр Сарпеллиус был славным рыцарем. Уставил он копье, и пришпорил коня своего, надеясь поразить неверного одним ударом… И, коротко говоря, с помощью Святой Девы поразил он рыцаря заморского, сэром Вьеджмином прозываемого… И потом еще проехался не менее чем раз двадцать туда и сюда над поверженным, пока не испустил тот дух свой… - Что, уже? – огорчился писец. – Ну вот, опять самое интересное пропустил… Шныра тихо пискнула и зажала лапами рот. Монах встал и подошел к собрату. - Брат Малахия, что ж ты, помилуй мя Пресвятая Богородица, брешешь-то, аки пес смердящий? Они ж еще даже не начали турнира, вон, копья по руке примеряют… - А тебе-то какая разница? Ты знай себе, пиши… Потомки кому поверят? Летописи поверят! Он тебе кто, брат родной, что ли? Это я тебе брат, а не еретик, сэром Вьеджмином прозываемый! - Так-то оно, конечно, так… Да ведь грешно ж… Нехорошо получится, если, к примеру, сэр Вьеджмин одолеет, а тому еще и свидетели останутся. Нет, надо бы как-то формулировочку тут поаккуратнее придумать… чтоб и волки целы, и агнцы сыты… - Ну что ж ты, брат Нестор? Мне ли тебя учить? Пиши: «И бысть сеча великая, и упал недостойный взыскать Благодати Святого Грааля на лице свое, и испустил дух свой тотчас»… Тут главное – не конкретизировать… Давай, дописывай, и пойдем вниз, там уже скоро начнется. Вон и герольды зашевелились… Брат Нестор уселся и торопливо зашуршал пером. Шныра терпеливо дождалась, пока старцы, осторожно ступая, убрели по лестнице, вспрыгнула на стол и с интересом взялась изучать рукопись… Интереса хватило ненадолго. Возмущенно зафыркав, Шныра аккуратно обмакнула перо в чернила, и старательно вывела на свободной странице подслушанное у Шумила ругательство: «ИНКВИЗИЦИЯ – МАСТ ДАЙ!» *** - Ну не мог я такого написать! Это ж богохульство настоящее! Не помню! - Нет, брат Нестор, кроме тебя некому. Ну сознайся, ну, нечистый попутал, с кем не бывает с тех пор, как здесь эти ведьмы появились… Слаб человек супротив беса! - Да не помню я! Может, не в себе был? Леха вздохнула, и знаком велела впускать очередного пациента… Дата публикации: 2009-02-10 08:23:45 Просмотров: 4325 [ Назад ]

Ваше имя:

Ваш e-mail:

Запомнить

А. Сапковский

Люблю кошек. У науки даже есть термин — айлурофилия. И да, кошки — лучшие друзья человека, если он заслужил такую дружбу. И да, они милые и пушистые — милые пушистые убийцы-социопаты. Обожаю их.

Поиск

Корректура

О проекте

Интервью с Сапковским

Игра Ведьмак

Юмор

Комментарии