Шныра 28 ноября 5:45 Cообщение № 12105 - Миры Анджея Сапковского


	Шныра 28 ноября 5:45 Cообщение № 12105 Всю ночь и весь день шел мокрый тяжелый снег. Только под вечер серые тучи убрались куда подальше – и теперь деревья чертили на голубом снегу странные темные тени. Сидя на любимом подоконнике, Шныра задумчиво всматривалась в их причудливые сплетения. Откуда-то доносились оживленные голоса, но Шныру впервые в жизни не интересовало, что за шумные события происходят без ее участия. Она следила за порывами ветра, за черными клочьями облаков, стремительно проносившихся по бледному лунному лику, за голыми ветками деревьев, что звали ее и манили к себе. Наконец, она спрыгнула с подоконника. Прислушалась, и, осторожно прикрыв за собой дверь, легкими короткими прыжками спустилась вниз. В холле было пусто. Голоса доносились из столовой и из библиотеки. Шныра встала на задние лапки, а передними с усилием приоткрыла тяжелую дверь. С улицы сразу потянуло холодом, но она уже шмыгнула наружу и испуганно поджала хвост, услышав негромкий скрип медленно закрывающейся двери. Метнулась в тень, но, кажется, тревога оказалась напрасной – за громкими разговорами шума никто не расслышал. Шныра прокралась под освещенными окнами библиотеки, быстро пересекла двор и юркнула в щель между неплотно сомкнутыми створками ворот. Она и сама не понимала, какое странное и незнакомое чувство велит ей таиться от всех. Она просто бежала, не оглядываясь, до тех пор, пока плотные еловые ветки не скрыли от нее Каэр Морхен. И только тогда остановилась передохнуть, а затем медленно двинулась дальше. Здесь, в лесу, было совсем тихо, только покачивались верхушки огромных сосен, и еще иногда шуршала под лапами снежная крошка, уносимая внезапным порывом ветра. К ночи ударил мороз, и теперь снег, налипавший много часов подряд на протянутые навстречу ветки, схватился ледяной корочкой, таинственно и пугающе поблескивавшей в лунном свете. Одна такая сосулька свалилась прямо на черную пуговку шныриного носа. Больно не было, но Шныра обиженно потерла нос лапой, и дальше шла уже осторожнее – стараясь обходить низко склонившиеся ветки. Она шла долго, пока не начали уставать неутомимые лапы. Выбралась на залитую лунным светом полянку, подняла носик к небу и застыла маленьким пушистым изваянием. Морозный воздух приятно щекотал ноздри и настороженные уши. Пахло свежестью, и даже сюда доносился запах моря и водорослей. Шныра грустно улыбнулась каким-то своим мыслям и внезапно вздрогнула. Волшебную тишину спящего леса нарушили чьи-то уверенные шаги. Поступь была легкой и звонкой. Шныра в панике огляделась и принялась карабкаться на ближайшее дерево. Ей казалось, что она уже в безопасности, и что неведомый путник ни за что не разглядит ее, притаившуюся на ветке, но лапки вдруг соскользнули, коготки бессильно царапнули по льдистой коре, и Шныра кубарем скатилась прямо под копыта вышедшего на полянку единорога. - Ой! – остроумно заметила она, поднимая голову. - Вот именно, - серьезно кивнул единорог, фыркнув облачком пара. – Ты там пряталась? От меня? Лучше бы в сугроб залезла, беленькая глупышка. - Я ж не знала, что это ты, - Шныра почувствовала себя совсем уж глупо. – Стала бы я прятаться от единорога! - Так от кого же? - Не знаю. Просто шаги услышала – и спряталась. И вообще, я думала, что единороги – это просто сказка. - Ну, конечно, - серебристо рассмеялся единорог. - Сказка, рассказанная ночным зимним лесом маленькому глупому зверьку. Такому же сказочному, кстати… Разве ты не знаешь, что таким малышам нельзя ночью гулять по темному страшному лесу. - Знаю, - согласно кивнула Шныра. - Отчего же тебе не сидится в том странном большом доме? Там тепло. Там весело. Оттуда доносятся голоса, к которым прислушивается дремлющий лес. Вернись туда, малышка… Вернись, пока холодный лунный свет и ночной ветер не сыграли с тобой злую шутку и не спрятали следы твоих маленьких лапок. Шныра подняла вверх серьезную мордочку. Отрицательно покачала головой. - Почему? - Не знаю, - острые ушки уныло поникли. – Я устала. Мне грустно. Мне кажется, меня становится все меньше и меньше. Наверное, я умираю, да? - Вот глупенькая! Смешная… Разве волшебное создание может просто так умереть? Такие, как мы с тобой, умирают только тогда, когда все вокруг поверят в их смерть. И когда поверим в нее мы сами. - Но я же боюсь. Значит – верю! – она едва не расплакалась от приступа жалости к себе. - Ты – может быть. А остальные? Твои друзья? Ее собеседник легко переступил, подставляя лунному лучу изящный тонкий рог. Яркая искорка засияла на самом его кончике – и снег на поляне заискрился в ответ. Шныра затаила дыхание от восторга. - Да, - сказала она. – Таких, как ты, невозможно забыть… А я – просто маленькое и никому не нужное существо. Вроде кошки, которую все гладят, пока она мурлычет, но забывают вовремя накормить и прогоняют, едва она начнет плакать… - Разве тебя кто-нибудь обидел? - Нет. - Так отчего ты грустишь и жалуешься? - Не знаю. Я устала. Мне хочется уйти еще дальше в этот снежный лес – и затеряться там навсегда. Просто лечь под засыпанной снегом елью – и заснуть… - Ах, вот в чем дело! – единорог тихонько засмеялся. – Тогда, конечно… Только на самом деле это называется - зимняя спячка. Такие малыши, как ты, и правда, любят зимой поспать… - Но я замерзну в холодном снегу… И уже никогда не проснусь… - А зачем, по-твоему, нужна твоя пушистая белая шубка? Если ты свернешься клубочком, ни одна холодная снежинка не упадет на этот любопытный носик и не разбудит тебя. Ты будешь тихо сопеть, согреваясь собственным теплым дыханием. И, наверное, тебе будут сниться чудесные сны. Шныра доверчиво подняла ушки. - Правда? Единорог насмешливо фыркнул, а потом заговорил снова: - Спи, доверяясь мягкому снегу, тихому шороху черных ветвей, дней и ночей неспешному бегу, памяти старых и новых друзей… Поток слов незаметно убаюкивал, уносил прочь усталость и грусть. Шныра улеглась подле невысокой елочки, повертелась, устраиваясь поудобнее, и обнаружила, что единорог прав – свернувшись клубочком, она нисколечко не мерзла… - Ох, нет! – встрепенулась вдруг она. Елка качнулась, шапка пушистого снега свалилась с верхушки прямо на Шныру и накрыла ее с головой. Шныра снова приглушенно ойкнула и высунула нос наружу. - Я совсем забыла! Если я усну, никто больше не помешает Шумилу и Серебряной слопать Одноглазую! Единорог уже уходил. Он только обернулся на миг и покачал головой. - Разве ты не слышишь? - Что? – Шныра высунула из-под снега кончики ушей, но те чувства, что пришли к ней издалека, воспринимались совсем не ушами. Всем маленьким тельцем Шныра ощущала упругое прикосновение теплой воды, ее почти беззвучный плеск и знакомый голос: - Спи, малышка. Ни страх, ни горе путь не найдут в твои сновиденья… Здесь, в уютных глубинах моря, я буду ждать твоего пробужденья… - Ага, - сонно пробурчала Шныра. – Научилась все-таки стихи сочинять… только с ритмом путаешься немного. - Эх ты, знаток … - акула засмеялась. - Угу, - пробормотала Шныра, чувствуя, как тяжелая мягкая волна поднимает ее, и, легко покачивая, несет далеко, далеко, туда, где нет ни снега, ни зимы, а только запах нагретой солнцем травы, жужжание пчел и алые капли земляники… «Да-а, - успела еще подумать она. – Я же никогда не пробовала эту самую землянику… А вдруг она мне совсем не понравится?» Дата публикации: 2008-10-01 08:23:45 Просмотров: 5013 [ Назад ]